Купить бумажную  Купить электронную

Оглушительный успех и публичное признание могут сыграть с человеком злую шутку. По своей природе мы очень уязвимые существа, падкие на внешние приятные раздражители, эмоционально неустойчивые, поэтому любое значительное достижение способно нарушить основу того порядка, который, собственно, и помог достичь высот — кропотливый труд. На примере творчества Скотта Фицджеральда мы уже успели узнать, как человек достиг небывалых в его жизни высот, но, будучи пленником собственного очарования, так и не смог вернуться на прежний уровень. В литературе таким всеобщим признанием является присуждение Нобелевской премии. Гламур, престиж, принятие в «светское общество» — все это не всегда влияет на писателя положительно. В 1998 году, когда эта премия была вручена Жозе Сарамаго, наверняка были веские основания полагать, что этому португальцу — прилежному и усердному писателю — обязательно удастся избежать последствий тщеславия. Однако «разовость» его последующих работ, включая книгу «Перебои в смерти», неубедительный роман «Прозрение», а также явно законченную впопыхах книгу «Каин», наводит на недвусмысленные итоги. Я ни в коем случае не хочу обвинить писателя в бездарности, а его последующие книги — в безыдейности, однако в них четко прослеживается черта неполноценности, особенно после тех неподражаемых текстов, которые он ранее подарил всему миру.

Критики порой выделяют два пиковых этапа в творчестве Жозе Сарамаго, один из которых припал на ранние годы, а второй совпал с публикацией изумительной книги «Слепота» — это своего рода притча о социальном упадке — и изданием монументального произведения «Евангелие от Иисуса». В эти же годы он получает и Нобелевскую премию. Очевидно, что у нас нет на руках неоспоримых причин связывать вручение премии автору с его последующим творческим ниспадением, но некую параллель, впрочем, провести можно. Увы, но великого португальца уже нет с нами, а потому мы никогда не получим опровержение сложившемуся мнению.

О книге «Перебои в смерти»

Вопреки относительно пессимистическому вступлению, его роман «Перебои в смерти» не так уж и плох. Как обычно, книги Сарамаго исполнены проницательным голосом автора и ироническим взглядом на мир, который качественно выделяет его на фоне безликого творчества. Действие в романе начинается аккурат в новогоднюю ночь, однако год событий не указан, как и неизвестным остается то место, а точнее страна, в которой разворачиваются события. Уже довольно знакомая картина из творчества португальца, неправда ли? Мы лишь по косвенным свидетельствам можем определить, что действия происходят, скорее всего, в одной из южных стран с политическим устройством, близким его родной Португалии.

Сюжет завязан на том, что люди просто-напросто перестают умирать. Они продолжают влачить бренное существование, но не умирают. И никто не знает, почему происходит именно так. В книгах Сарамаго зачастую рассказчиками выступают самые заурядные личности, ничем не выделяющиеся из толпы люди, часто у них нет ни имен, ни лиц, ни собственной идентификации. Но в романе «Перебои в смерти» писатель преподносит интересный сюрприз: в роли главного персонажа предстает сама Смерть в очень необычном образе. Она — коварная и злобная женщина — находит что-то необычное и привлекательное в образе скрипача, в итоге в ней просыпается симпатия к объекту, который она должна «убить», но не может этого сделать.

Роман «Перебои в смерти» состоит из двух частей. Первая его часть посвящена «забастовке смерти». Вторая — ее «погоне» за скрипачом. Первая половина книги может показаться немного пресной, несмотря на то, что автору удается значительно подогреть интерес читателей тем событием, что люди перестали умереть. Казалось бы, свершилась вселенская мечта: никто не умирает, живи себе вечно и наслаждайся каждым днем. Но Сарамаго не был бы собой, если бы и здесь не включил свою излюбленную тему критики капиталистического строя, а потому весь последующий сюжет сводится к банальному описанию последствий остановки смерти. Для всех институтов власти отсутствие смертности — это настоящее бедствие, угроза банкротства нависает над всей финансовой системой. Институт церкви просто утопает в пучине кризиса, ведь вся ее основа — загробная жизнь — теперь ничто, тлен, отныне все живут вечно.

Первоначально новость о прекращении работы смертельного конвейера была воспринята с немалой долей восторга, однако теперь это событие угрожает буквально каждому сектору жизни. И если человечество опять не начнет умирать, у него не будет будущего.

Первая часть лишена логического объяснения тому, почему смерть решила взять отпуск, но во второй мы находим ответы. Со дня «смертельной забастовки» мир буквально изнемогает в муках нестабильности. Семьи уносят больных родственников заграницу, чтобы убить их, правительство запрещает подобное самоволие. Градус накала событий постоянно вскипает, и в итоге, семь месяцев со дня начала забастовки, в офис телевизионной компании приходит письмо, подписанное смертью. В нем говорится, что сегодня ночью смерть вновь примется убивать, а временный мораторий был обусловлен проведением некоего эксперимента, который, впрочем, провалился. Однако, отныне будет небольшое нововведение: перед тем как забрать человека, смерть пришлет ему письмо с оповещением ровно за неделю до события. Правительство, да и вся страна в целом, вздыхают с облегчением, откупориваются бутылки, шампанское течет рекой. Неправда ли, очень ироническое отношение к тому событию, которое совсем недавно рисовалось в мечтах самыми радужными красками?!

Единственное, что гложет этого мрачного жнеца — 50-летний скрипач, который спит в полосатой пижаме со своей собакой. Человек, который чудесным образом избежал получения этого письма. Единственным выходом остается вручить ему письмо лично, но смерть не может этого сделать. Она такое же одинокое существо, как и многие из нас в этом мире. Мы не может существовать вне общества, вне компании, вне узкого доверенного круга нам подобных, все остальное — лишь исключение, побочный эффект. Так и смерть в книге — это всего лишь метафора, словесная форма человеческого одиночества! Она влюбляется в скрипача, а слушая его музыку она вновь чувствует тепло внутри своего тела, тысячелетия подряд остававшегося в плену холода.

Существует ли во второй части книги некий, более глубинный смысл, в части, в которой скромный музыкант подчиняет своей воле саму смерть? Возможно ли, что тем самым Сарамаго хотел подчеркнуть всепоглощающую силу искусства? А может это просто необычная история любви простого парня и взбалмошенной девчонки? Сарамаго не дает ответ. Именно поэтому после прочтения остается осадок недосказанности, неполноценности изъяснения задуманной идеи. Возможно, Сарамаго просто постарел и устал, ведь писательское дело — не такое уж и простое ремесло. А возможно, даже столь великий писатель просто опустил руки перед ликом импульсивной опустошающей реальности.